……заметки перед выходом на сцену. В антракте. Симфонические танцы.
Всё вроде предельно просто и ясно: последний рахманиновский шедевр. Да, итоговый. Да, окончательный.
Нет, не мемуары.
Нет, не завещание.
Нет, не трагический и нет, не ностальгический - т. е. это в любом случае не про то, как страшно жить (а умирать ещё страшнее) и не про то, какую Россию мы потеряли.
…..это я очень кратко передаю содержание нашего с маэстро Феликс Коробов разговора накануне концерта: исполнений много, мнений и толкований ещё больше, но важно, чем руководствуются люди, когда идут на сцену эту музыку играть.
Нет, это точно не танцы. Вообще. Даже не их призрачная тень.
Да, это балетный проект, который Рахманинов действительно обсуждал с Михаилом Фокиным после успеха их лондонского балета про Паганини. И да, от него остались даже имена трёх частей - Полдень, Сумерки, Полночь - и даже колокол, который эту полночь пробьёт в финале. Но больше ничего.
Скорее это особого рода композиторский автопортрет. Итог честно прожитой, трудной, но интересной жизни. Без всякого любования собственной персоной, разумеется: Рахманинов сдержаннейший, скромнейший человек, ненавидевший публичность, хоть и выступавший всю жизнь публично - но нет даже ни одной записи его голоса, потому что он всегда категорически отказывался от любых публичных интервью, особенно по радио. Но человек, которому и о себе, и о своём времени, мягко говоря, было что сказать. Вот я, вот мой опыт - вот как я люблю, чтобы звучал оркестр, вот так я люблю выстраивать форму, т. е. рассказывать музыкой свои истории, в том числе и эту, последнюю. Вот всё то, что мне дорого, к чему я всегда был неравнодушен и что до сих пор болит. А вот что переболело и отзывается только нежностью и печалью….
Да, в этом портрете немало мистики и чертовщины, как и весьма узнаваемых звуковых символов смерти - да и вообще такого, о чём автор всю жизнь думал и переживал, просто здесь оно наконец на редкость удачно и точно сформулировано. Сочинив такое в 67 лет, умирать совершенно не обязательно - да он и не собирался. Но потому и написал над последней страницей: Аллилуйя - слава тебе, Г-ди. И потом - присутствие всех этих символов в Симфонических танцах полностью уравновешено другими, для Рахманинова ещё более важными: символами воскресенья и надежды на вечную жизнь.
Религиозность Рахманинова - вопрос совершенно отдельный, но ведь религия и вера тоже вещи разные. А во что Рахманинов точно верил - так это в апокалипсис и страшный суд. В неминуемую встречу, на которую, как известно, не бывает опозданий. Встречу с самым строгим, самым грозным, но и самым справедливым и мудрым судьёй, который знает всё.
И его Симфонические танцы - это собственноручно подписанное свидетельство того, что он к этой встрече полностью готов.
https://m.youtube.com/watch?v=uq3PK-v6dyE